Страница в разработке, требуется помощь!
Наше Ковырино богато талантами. Просто мы о них не знаем. Дело в том, что Люди искусства, имена которых так или иначе связаны с Ковыриным, не только очень талантливы, но и достаточно скромны. Жаль, что мы так мало о них знаем. Давайте попытаемся это исправить.
 Всем хорошо известно, что в Ковырино в Октябрьском детском доме в течение некоторого времени воспитывался известный композитор Валерий Гаврилин. Валерий ГАВРИЛИН: ОХРАНЯЮ МУЗЫКУ РОДИНЫ
В Ковырино жил известный вологодский поэт Виктор Коротаев.
Школу № 24 в Ковырино закончила хорошо известная сейчас молодая поэтесса Наталья Сучкова.
Родилась в 1976 г. в Вологде. Закончила Московскую юридическую академию, Литературный институт имени Горького.
Публикуется с 1997 г. в вологодской и московской периодике, в т.ч. альманах "Вавилон", журналы "Юность" и "Новая Юность", антологии "Время«Ч»","Нестоличная литература", "Девять измерений"; автор двух книг стихов (обе – 1997). В 1998-2002 г. издавала в Вологде самиздатский альманах "Стрекоза" и приложения к нему. С 2002 г. в Москве
Белое
Я ношу твою музыку в заднем кармане
Темно-синих хрустящих негнущихся джинсов,
Покупатели семечек сыплют стихами,
Твоя музыка каплей соленой стекает
По бедру за колено и кажется жизнью.
Я ношу твою музыку – эту занозу,
Трехвольтовую жизнь по цене батареек,
Продавцы кукурузы ругаются прозой,
Твоя музыка кажется больше, чем просто,
Твоя музыка бьется во мне и болеет.
В моем заднем кармане бездонно и пенно,
В моем заднем кармане приручена прорва,
Автореверс на взводе, и вроде всё верно,
Но случается ей недостаточно вены,
Слишком тесно внутри, и она идет горлом.
она идет горлом
напором
на полном
и порван
но снова завязан
комок белых связок
а первая фраза
Моё море прекрасно
Твоё море прекрасно – оно непрерывно бормочет,
Целлофановый пляж после шторма в два раза грязнее,
Перегарный тоннель и за глянцевой вывеской «Сочи»
Все настолько некстати, что может быть только спасеньем.
Телефонный гудок пароходный – мгновения мчатся –
Утекают в песок посекундным тарифом – не боле,
Все настолько прозрачно за глянцевой вывеской «счастье»,
Слюдяно, ледяно, многолюдно, что может быть морем.
И что может быть проще, капризнее и тяжелее,
Зеленей винограда увитых балконных решеток,
Убедительней пены на сбитых о камни коленях,
Но нежнее и тише, чем этот нон-стоповский шепот?
И впустить его внутрь бирюзовой пиратской наколкой,
И носить на груди, и, как плеер, без устали слушать,
А за выцветшим лейблом моей полинялой футболки
Все настолько солено, что больше не может быть сушей.
А тот говорит ему: Ксанф, выпей море! И опускает руки.
И ласково смотрит, что будет дальше, и трогает воду руками:
А если ты хочешь со мною поспорить, свидетели – мои други!
Бросает кольцо и садится важно на влажный берцовый камень.
Но Ксанф повернулся спиной и уходит не силах ни с кем скандалить,
И солнце берет его рыжая грива в свидетели и на поруки,
И медленно тают в горячем прибое следы от его сандалий,
И я говорю себе: Нат, выпей пива, и опускаю руки.
Я вымерзла. И пиво не берет.
Да, в общем-то, смешно – согреться пивом,
И ожидать от здешних луж отлива,
И понимать, что скоро прорастет
Ячмень сквозь губ сиреневую мякоть
Смешным зеленым и не то, чтоб плакать,
А так – замысловатые снежинки
На паутине глаз копить в углах,
Что некому сейчас сказать: скажи мне!
Что некого подергать за рукав.
Снег бутафорный – он сделан из рисовых хлопьев,
Ты не запомнил, к чему бы, к чему бы запомнить?
Ты заполняешь собою обоймы семейных альбомов,
Ты заполняешь собою пространство, что между обо
Ту пустоту, от коврового пола – до люстры,
Снег заколдован, скрипит под ногами, как мюсли,
Но онемевшим стеклом ты не чувствуешь хруста
Снега костяшек, фисташек и заспанных музык.
Ты не уверен, что прав. Ты уверен, что болен.
Белым трава обращается в прах с первым боем
Старых часов, и внезапно слабеет ток крови.
Ты не запомнил – к чему бы? Ты так и не понял.
Точно картонный, ты длинным ногтем нарисован
На обороте стекла. Ты – всего лишь заплата.
Хочется плакать, прошив на снегу невесомом
Нитку следов, точно тонкую птичую лапу.
Выпускник школы № 24 Соколов Дмитрий О достоинстве и чести офицера российского. За Вами нет вины!
Я не стрелял из пушки,
Как не бросал гранат
И не держал на мушке
Черты «чужих» солдат.
В моих руках не бился,
Стреляя, автомат.
В атаки не носился
Я, извергая мат.
Не дышал я пылью,
Как не вдыхал тот смрад,
Что над БТР клубился,
Когда сожгли нам скат.
Не делал я от страха
И не мочил в штаны,
Когда в упор бабахал
Импортный «УЗИ».
Не рыдал я горько —
Сдерживая вопль,
Когда сейчас — вот только
Разнесло наш взвод.
Не мне ведь оторвало
В тот час же полступни,
И не меня тут рвало
От крови, блевоты.
Не мне перевязала
Девчонка полступни.
Тащила и кричала,
Ведь я живой — один.
Не я «торчал» от боли,
От гребаной тоски,
Не я шептал той Оле,
Помогая доползти.
Кругом грохочет, воет
И слышен дикий мат,
Кто-то тихо стонет,
А я ползу в санбат.
Не я просил ребятам,
Оставшимся в живым,
Отдать запал к гранатам —
Ведь он нужней для них.
Вы, хлопцы, не корите,
Что выбыл из «войны».
Вы жизни сохраните,
Чтоб не было войны!
Друг с другом рядом встаньте,
Российские орлы!
До звёзд рукой достаньте —
За Вами нет вины!!!
На улице Панкратова в Ковырино долгое время жил известный журналист Павел Шабанов, автор книг: "Как пройти в билиотеку Ивана Грозного "
"Легенда о Белоризцах" "Настоящий Дед Мороз" "История города Володы. (Черное зеркало )"
Здесь мы представляем отрывок из его книги "Дед Мороз": «Дед Мороз».
Сказка
для детей младшего, среднего и пенсионного возраста.
Никто толком не знает, сколько лет деду Морозу, откуда он родом, и мало кто знает, где он живет.
Что? Вотчина Деда Мороза? Да ведь это его официальная резиденция!
Вот твой папа, к примеру, где родился? А живет где? Ведь не на работе? То-то! А что твоя мама говорит, что он живет он больше на работе, чем дома, так это она шутит.
Сейчас в вблизи Устюга построили палаты дивные, в которых он принимает гостей.
Говорят еще, что летом он гостит в поселке Майский, что под Вологдой; любит дедуш-ка полакомиться знатной клубникой, что там растет, да заготовить на зиму витаминно-го варенья из черной смородины, да малинового варенья от простуды…
Раньше, еще, когда поселок Майский назывался «Барское», бывал он летом в недаль-нем селе Ананьино, в загородной резиденции Епископа Вологодского и Великоустюг-ского.
И когда теперь говорят, что Дед Мороз язычник, дедушка обижается: «Эко, придумали чего… Да нешто я вам нехристь какой? Чего напраслину возводите? Крещеный я, право-славный!
А что подарки я всем детям даю, так и солнце всем светит!»
Слышал я про дедушку еще такую несуразицу, будто живет он на Северном полюсе. Ну, чего буровят - сами не знают! На Северном полюсе, как и на Южном, люди не жи-вут, а только работают.
Сразу видно - географию в школе прогуливали, а то бы знали - отважные люди, полярники, ученые, геологи, физики и метеорологи работают на Крайнем Севере и в Антарктиде. Без их работы мы не могли бы узнавать, какая будет погода завтра и послезавтра. Благодаря их работе люди знают, где пробурить землю, что бы по трубам в наши дома пришел природный газ и загорелся веселым голубым пламенем на плите в нашей кухне…
Еще говорят, что в селе Морозовица близ Устюга жил добрый молодец Иван, который очень любил детишек, и когда Рождество да Новый год настанут, запрягал Иван в сани тройку лихих коней, а посреди саней кумачовый мешок с гостинцами - конфеты да пряники, чернослив да изюм, да орехи, да игрушки всякие на радость ребятне.
Состарился Иван, выросла у него борода длинная да белая, и по-прежнему он детиш-кам сладости да игрушки приносит…
Говорят, деда из Морозовицы прозвали Дедом Морозом, поселился он вблизи Ве-ликого Устюга и каждому гостю рад безмерно.
В общем, всякое рассказывают...
И решил я рассказать вам сущую правду, как оно было на самом деле, и как мне старики про то рассказывали.
Родом Дедушка Мороз, сказывают знающие люди, из затерявшегося в дремучих лесах села Еловино, что в Кич-Городецком районе Вологодской области, километрах в ста от Великого Устюга.
А село то, Еловино, называется так не случайно, и про то будет мой первый рассказ.
Источник: http://www.polutona.ru/rets/rets47.pdf |
